Хуевая книга - Страница 33

Тут недавно в редакции Шендерович делился воспоминаниями об армии.

Он служил в образцово-показательной части, где зеленой краской красили траву и обтрясали деревья от осенней листвы перед приездом начальства.

- Несколько часов подряд метем плац, а листья все падают и падают. Наконец начальство принимает решение - обтрясти деревья. А те листья, которые не упали, обрывали солдаты-якуты. По двое залезали и обрывали желтые листья. Зрелище, я вам скажу...

А вечером в 21-00 подходим к майору, спрашиваем, что, мол, делать. Телевизор из Ленинской комнаты унесли в ремонт, а по расписанию положено смотреть программу "Время". Может быть, личное время дать людям? Но разве ж это можно?! Представь - приходит в казарму высокое начальство, а там - кто воротнички подшивает, кто чем занимается. Бардак! Никак невозможно! Поэтому майор приказывает: раз положено находиться в Ленинской комнате и смотреть телевизор, значит собраться в Ленинской комнате, рассесться перед экраном на стульях на полчаса, пока не кончится программа "Время". А то, что телевизора нет, это частности, главное - дисциплина! И полчаса рота сидела перед кирпичной стенкой со штепселем. Кафка!

Помню, в первый раз на перекличке прапор по списку выкликает: "Шендеревич!" Я поправляю: "Шендерович". Он, не глядя на меня, снова повторяет: "Шендеревич". Еще раз поправляю, ведь ошибается же человек: "Шендерович, товарищ прапорщик". Он поднимает на меня бессмысленные рыбьи глаза и объясняет мне, как не понимающему, еще раз: "ШендерЕвич". И тут только до меня доходит, что теперь я действительно Шендеревич - там так написано.

...Сержант у нас был большая сволочь. Сейчас он в Ростове, капитан милиции, я слежу за его судьбой... Однажды не выдержал и высказал ему все, что о нем думаю. Нет, он бить не стал. Дедовщины у нас не было, все-таки образцово-показательная часть. Он решил меня по Уставу доконать. Наряд, наряд, еще раз наряд. Придирки за любые нарушения. Далее - вся рота одевает противогазы и вперед - "вспышка справа! Вспышка слева!" Все падают, бегут, снова падают а сержант поясняет:

- Это вам за Шендеровича!.. Так, Шендерович раненый.

И вся рота, по очереди тащит меня на руках. Потом из-за того, что у Шендеровича пуговица вверх ногами пришита, а не как у солдата на плакате, вся рота лишается увольнения. Всех заставляет по очереди перешивать пуговицы на моей шинели. А потом - уходит. Представляешь, что потом со мной делают... Всегда найдутся желающие поучить.

Нет, у меня с армией свои счеты... Когда я читал "Один день Ивана Денисовича" мне все казалось знакомым - вся эта система подавления.

Когда Шендерович пришел из СА, он написал один из первых рассказов - о том, как солдаты от безделья затравили крысу. Рассказ, естественно, никуда не брали. И только в одном журнале тетка сказала: "Давай сделаем так. Рассказ хороший. Ты будешь как будто переводчик с испанского. А рассказ измени, пусть это будут не наши солдаты, а где-нибудь в Латинской Америке в казарме солдаты от безделья затравили опоссума. Тогда напечатаем".

...Я тоже очень люблю армию. Она радует меня какой-то первобытной прущей силой, животной жизнерадостностью, простой линейностью решений и зеленым цветом надежды.

...Раздался стук в дверь. Я открыл. На пороге стояли танки.

Сначала я обрадовался. Люблю все, что ездит, все что стреляет люблю. И в квадрате, когда и то и другое. К тому же это очень романтично - ах, танки! Проходите, ребята, не толпитесь, по одному, ковры не помните. Ума не приложу, какие вам тапочки подобрать.

Проползайте в комнату, обратите внимание, дверь закрыта... Не заметили...

...Ковры помяли. Целку порвали.

Осталось только правило: в танке главное - не бздеть. Так проходит любовь.

Очень я хотел поглядеть на танк. И очень танк меня удивил. Я думал, он такой гладенький, а он, блядь, как ежик. Весь-весь утыканный какой-то хуйней, оборудованием, прожекторами, антенной, зенитным пулеметом, коробками, штуками железными. Лохматенький, но все равно до жопы приятный, милый, застенчивый. Только не краснеет.

А легендарный полковник Лутошенко краснел. И даже бурел, когда орал. Он, говорят, жил совсем без образования, а на войне был сыном полка. Потому и дослужился до полковника. Лутошенко - это не просто Лутошенко, это притча во языцех.

- Я завидую вам, что у вас столько образования! - орал полковник перед строем. - А вы не хотите учиться на военной!.. Кафедре! Вы все - одна большая!.. Жопа! Почему вы не смываете за собой в туалетах?!! Говно?!! Вы деревня! Напились портвешка, нажрались кислой капусты с водой и дрищете в туалетах!.. Свиньи! Где была совесть, у вас там хуй вырос!

Или:

- ...напились портвешка! А моя жена не курит!.. Не пьет!.. И в рот не берет!.. Это яд!

- Я вас всех!.. Из института уволю! И кто не служил - пойдет в армию! А кто служил... Пойдет дослуживать!

Лутошенко всегда ставил только двойки.

- Так... Я успел опросить до звонка только 5 человек! Они получили оценку "два". Но я знаю, что никто из вас ничего не знает! Поэтому я всему взводу ставлю "два". По "двойке"... Нет, по две "двойки". Учиться, учиться и еще раз учиться, как завещал вам великий Ленин.

Так же он проверял и листочки с контрольными вопросами.

- Так. Первый вопрос - "пять". Второй вопрос - "пять". Третий вопрос - "пять". Четвертый вопрос - "три". Итоговая оценка - "два".

Про Лутошенко ходили народные стихи:

Говорят, что дядя Ваня
В детстве сыном был полка.
Если б знали кем он станет,
Удавили б мудака!